Объект «Томка»
Объект «Томка» — засекреченный центр рейхсвера в СССР. Это была школа «химической войны», в которую немцы вложили около 1 млн марок. Располагалась в Саратовской области, недалеко от города Вольска (Шиханы). В «Томке» с 1928 года испытывались методы применения отравляющих веществ в артиллерии, авиации, а также средства и способы дегазации зараженной местности.
Так как объект был засекречен, то строить его намеревались в «глубинке». Такой «глубинкой» стал сначала полигон под Оренбургом, а затем, начиная с 1928 г., — никому тогда неизвестные Шиханы, расположенные в 130 км севернее Саратова, радом с Вольском. Выбор второго места, видимо, был обусловлен не только наличием подъездных железнодорожных путей, подходящих ландшафтно-климатических условий, но также и тем, что полигон находился в непосредственной близости от Автономной Республики Немцев Поволжья, поэтому появление немецких специалистов в Саратовском крае ни у кого бы не вызывало подозрений. На немецком языке, в связи с трудностью произношения, поселок стал называться Чиханами, а испытательный объект — «Томка» (по некоторым документам «Томко»).
Химическое управление Красной Армии намеревалось испытывать на полигоне новые средства и методы применения 0В артиллерией, авиацией, газометами, а также новые способы и средства дегазации зараженной техники и местности. Аналогичные цели преследовала и немецкая сторона. Все текущие расходы на испытания было решено оплачивать пополам.
Личный состав полигона располагался в Шиханах-1, а Шиханы-2 были, в основном, случайной территорией. От графского поместья полигону перешли земли, графский дом, здания бывших мельницы и кузницы и еще одно строение, где позднее располагался отдел полевого химического контроля. Жители из сел Плетневка и Белгородня были переселены в Шиханы, частично в д. Рыбное и ст. Сенная. В кирпичном доме бывшего управляющего имением сначала было управление полигона, а затем санчасть.
В графском доме были созданы химические лаборатории, в бывшей кузнице разместились отделы полигона, а в бывшей мельнице — воинские подразделения обеспечения и обслуживания (в 70-е годы здание сгорело). На территории нынешних складов был создан аэродром авиационного подразделения, обслуживавшего полигон. Это был участок Шиханы-3. На участке Шиханы-4 был создан арсенал центрального подчинения.
Химики из Германии, прибывшие для работы на полигоне в Шиханах, жили в поселке Томки, который располагался около шоссе Саратов-Вольск вблизи большого оврага.
Строительство объекта и завезенное туда имущество обошлось немецкой стороне в миллион рейхсмарок. Объект к январю 1929 г. имел в своем составе четыре лаборатории, два вивария, ангары для спецмашин, дегазационную камеру, водопровод, гараж, пять бараков для жилья.
Немецкий персонал был представлен руководителем испытаний, инструктором, тридцатью служащими, в основном, химиками. В обязанность совет-ской стороны, помимо привлечения технических специалистов, входило вы-деление рабочих в виварий, в частности, для обдирания шкур с отравленных животных. Техническое руководство испытаниями находилось в немецких руках, административное — в советских. Все распоряжения, касающиеся персонала обеих сторон, проходили через уполномоченного РККА.
До 1933 г. начальником полигона был Н.С. Губанов, который во время первой мировой войны был артиллерийским офицером. В 1933 г. Н.С. Губанов стал начальником факультета Военной химической академии, в последующем он — начальник 8 кафедры ВАХЗ, генерал-майор, доктор технических наук, профессор.
Особое внимание стороны уделяли вопросам обеспечения секретности относительно образованного объекта и обязывались делать для этого все необходимое. Охрану опытного поля, лабораторий, жилых строений, не говоря уже об участниках испытаний, РККА брала на себя.
Немецким сотрудникам объекта не разрешалось заводить знакомств с местным населением и гарнизоном. Разрешались лишь разговоры, вызванные служебной необходимостью. Покидать объект без специального разрешения категорически запрещалось. Только крайняя необходимость, с непременным согласованием через Москву, могла стать основанием для разрешения немецкому сотруднику «Томки» выехать за его пределы в Вольск или Саратов, не дальше. Все остальные поездки в пределах от Самары до Сталинграда осуществлялись по строго установленному маршруту и под соответствующим контролем. На время пребывания в «Томке» немецкому персоналу выдавались специальные удостоверения личности, которые с отъездом в Германию подлежали возврату. Категорически запрещалось внеслужебное фотографирование, вынос или перенос приборов, материалов в другие (жилые) места, пребывание где-либо внутри городка без ведома руководства, разговоры с охраной. Опыты проводились только в присутствии руководителя советской администрации с безусловным участием работника ОГПУ.
Надо указать и на то, что даже составление ежегодных засекреченных соглашений о работе на «Томке» происходило с использованием условных названий партнеров: русское Акционерное общество по борьбе с вредителями и применению искусственных удобрений (именуемое «М») и германское Акционерное общество по использованию сырья («В»).
Привлечение значительного количества персонала с советской стороны, нарастание в стране подозрительности и недоверия к иностранцам, временный характер совместной деятельности способствовали тому, что уже в конце 1928 г. командование РККА пришло к осознанию необходимости создания в Шиханах в качестве параллельной структуры воинского химического полигона, который после ухода «гостей» стал бы владельцем всего объекта.
В своем письме Наркому по военным и морским делам К.Е. Ворошилову в декабре 1928 г. начальник ВОХИМУ Я.М. Фишман докладывал о результатах «совместной работы с гостями» и сообщал следующее: «Предпосылки для развертывания полигона дополняются к настоящему времени тем, что Комвойск ПриВО Базилевичу удалось добиться согласия Крайбюро ВКП(б) на передачу нам каменных зданий санатория при условии возмещения Воен-ведом в течение 25 лет оценочной стоимости зданий. Таким образом, в течение 29 года на этом участке Военвед будет располагать 2-мя большими каменными зданиями с рядом служб, в которых может быть размещен персонал Управления полигона и обслуживающие части.
Кроме того, на поле полигона имеется уже жилой поселок с водопроводом и электричеством, а также разного рода лабораториями, служебными постройками, асфальтированными дорогами и своей разгрузочной станцией. План развертывания этого полигона и смета по его оборудованию будут представлены дополнительно с учетом всего того, что будет уже сделано в совместной работе с гостями».
Начало работы объекта вселяло оптимистические надежды на ее плодотворное продолжение, к чему партнеры проявляли нескрываемый интерес. Посетив «Томку» в конце сентября 1928 г., немецкий генерал Бломберг сделал следующую запись в своем докладе: «Оборудование налажено и функционирует удовлетворительно. Руководитель на месте, персонал очень способный…Русские имеют повышенный интерес к испытаниям. С ними оформлен протокол о дальнейшей застройке объекта и расширении испытаний. Этот протокол надо со всей настойчивостью претворять в жизнь.
Запланированное продолжение испытательных работ необходимо и многообещающе. Испытания возможны на широкой базе». Упомянутый протокол о дальнейшей застройке в 1929 г. предусматривал выделение средств не только на сооружение аэродрома, ангара на 6 самолетов, газоубежища, склада, бараков для рабочих, а также приобретение двигателя для освещения, подъемного крана, двух автомобилей «Опель», гусеничного трактора с прицепами, двух мотоциклов с корзинами, мотодрезины, дополнительного метеооборудования и т.д.
Об особой заинтересованности ВХУ в продолжении и расширении экспериментов Бломберг узнал из беседы с К.Е. Ворошиловым. Тот добивался проведения дополнительных стрельб химическими снарядами из артиллерийских орудий, в том числе, и в зимнее время. Заметна была уступчивость Наркома, начиная с финансовых вопросов. Подчеркивая исключительную заинтересованность в химических опытах, он давал понять, что ради их продолжения руководство РККА готово пойти навстречу в решении спорных вопросов по другим рейхсверовским объектам в СССР.
При организации всей этой работы следует подчеркнуть особую роль начальника ВОХИМУ Я.М. Фишмана, возглавлявшего также в тот период Химкомитет и только что созданный в начале 1928 г. Институт химической обороны. В создании химической службы Красной Армии, а еще больше в сотрудничестве с рейхсвером Я.М. Фишман проявлял повышенную инициативу. Давая характеристику деловым качествам этого человека, Бломберг отметил его одержимость идеями и незаурядную энергию в создании эффективного ХО, способного стать реальным средством поражения в будущей войне.
Являясь крупным специалистом в области химии, автором ряда трудов, Я.М. Фишман одним из первых увидел ее перспективы не только в военной, но и в гражданской сфере. К сожалению, не прошло и десяти лет, как в 1937 г. он был репрессирован «за шпионскую деятельность». Злую роль в его судьбе сыграла объемистая книга «Химическая война», появившаяся в том же году в Германии. В ней отмечались его заслуги на химическом поприще.
С немецкой стороны испытаниями руководил опытный организатор генерал Треппер. Под его началом на «Томке» стал создаваться опытный институт. Сюда ожидалось прибытие химического батальона РККА для создания базы под испытания. Но немцы почему-то настойчиво желали оставить институт и батальон раздельными единицами. И базу объекта, вопреки пожеланиям уже ушедшего со своего поста Бломберга, они расширять не торопились.
Уже в 1929 г. появились первые неудачи в экспериментах из-за ряда технических дефектов в присланных приборах. Некачественный дистанционный взрыватель газовой авиабомбы затягивал ее испытания. На этом фоне само существование «Томки», включая опытный институт, ставилось советской стороной под сомнение.
Все это наводило К.Е. Ворошилова, Я.М. Фишмана и других руководителей с советской стороны на размышления о том, не скрывают ли немцы свои последние достижения. Слишком значительной казалась разница в технической оснащенности «Томки» и лабораторий Германии. Свойственная советской стороне подозрительность становилась все более очевидной. Ее дополняли доклады специалистов, посылаемых в Германию для ознакомления с военно-химическим опытом.
Так, в отчете о месячной командировке на химические объекты Германии в январе-феврале 1929 г. военные специалисты Рохинсон, Блинов и Карцев подчеркивали, что лишь под большим нажимом удалось получить от немцев некоторые данные о применении 0В в годы прошедшей войны. А когда вопросы касались современных исследований, то здесь они могли «добиться только чертежей 160-мм газомета непоследней конструкции», выливных авиационных приборов для больших самолетов, пригодных как для диспергирования 0В, так и для образования дымовых завес.
На основе всех наблюдений делался вывод о том, что значительная часть современных работ, наиболее важных и ценных, немецкими химиками, несомненно, скрывалась. Чувствуя растущее недоверие и подозрительность советских партнеров, представители рейхсвера настойчиво заверяли в искренности своих намерений в сотрудничестве, в отсутствии каких-либо секретов, давая при этом обещания дослать все интересующие их приборы и чертежи. Но время шло, а отдача от работы на «Томке» становилась все менее ощутимой.
Видя явную волокиту и бесперспективность в получении желаемых результатов, основным из которых была разработка новых 0В, одержимый своими идеями Фишман в ходе инспекционной поездки на объекты в Липецк, Казань и «Томку» немецкого генерала Гаммерштейна в сентябре 1929 г. внес предложение создать в Берлине совместный химический институт под эгидой какого-либо акционерного общества с привлечением туда лучших ученых обеих стран. Но, как и следовало ожидать, эта идея под благовидным предлогом была отклонена.
Из немецких дипломатических документов сегодня известно, что подозрительность советских партнеров была обоснованной. В руководстве рейхсвера наряду с осознанием необходимости тайного сотрудничества с русскими в области химических разработок продолжали превалировать опасения, что Красная Армия сможет использовать немецкие новшества в той области, где она выглядела наиболее слабо. В 1927 г., когда в Берлине решался вопрос о проведении совместных химических учений на территории СССР, военный министр Гесслер всячески стремился этого не допустить, а сами учения провести тайно где-то в Германии.
Гесслер опасался усиления РККА, которая, как он полагал, когда-нибудь может выступить против Германии. В качестве противовеса министру рейхсвера выступило Министерство иностранных дел, которое считало, что лучше проводить такие учения где-нибудь за границей, чем осложнять отношения с победившими державами из-за взаимных разоблачений в нарушении Версальского договора.
После 1933 года сотрудничество на «Томке» было свёрнуто. В дальнейшем там был Центральный военно-химический полигон и Центральный научно-исследовательский и испытательный институт химических войск Министерства обороны.
Источник: http://himvoiska.narod.ru/tomka.html, http://477768.livejournal.com/1892433.html
